Анненский Иннокентий - Художественный Идеализм Гоголя
Иннокентий Анненский
Художественный идеализм Гоголя
(Речь, произнесенная 21-го февраля 1902 г.)
Сегодня день смерти Гоголя {1}. Последняя страница его жизни так
загадочна и страшна и умирание великого писателя было столь тяжко, что нужно
некоторое усилие воли, чтобы настроить себя на праздничный лад, оттолкнув от
себя картины, которые назойливо рисуются уму, когда начинаешь говорить о
Гоголе 21 февраля. Но попробуем сделать это усилие - обратимся от смерти
если не к жизни, то к вечности, к бытию того духа, который веет, где хочет.
Один из его бессмертных атомов некогда стал душой Гоголя, и от его земного
существования нам остались произведения великой творческой силы.
Дать вам сегодня хотя бы беглую характеристику этих творений так, чтобы
вы могли почувствовать и умственно измерить всю их силу и значение, было бы
слишком высокомерной задачей, и не потому, чтобы Гоголь написал очень много,
- он, напротив, никогда не был особенно плодовит и обрабатывал и переделывал
гораздо чаще, чем творил. Но дело в том, что сила и красота гоголевского
творчества вовсе не исчерпываются тем, что этот поэт написал. Я хочу дать
вам праздничное уподобление.
Представьте себе великолепную залу и яркие бальные огни, но в зале -
никого: только в зеркалах отражаются темные пальмы да печально дрожит в
хрустале бесполезное пламя. Но вот начался, вот разгорелся бал. Посмотрите
опять на огни, и вам покажется, что они стали другие: теперь они играют
красками цветов, щек, тюлей, лент, волос и кружев; они дробятся гранями
алмазов и блеском глаз, а вокруг самих источников света дрожит неосязаемая
волна ароматных испарений. Таковы и огни поэзии. Не будь вокруг них
восприимчивых умов, восторженных глаз, жарко бьющихся сердец, - они догорели
бы и печально погасли, а между тем проходят, как мгновения, года, а огни все
продолжают радовать глаз вечной сменой своих живых форм. Вся русская
литература, господа, даже более, вся широкая область наших художественных
восприятий в сфере русского творчества, это та же оживленная бальная зала, в
которой горят огни гоголевского гения: поэт дал нам свет, а мы дробим,
множим, разнообразим и оживляем эти дивные огни, унося их в блеске глаз, в
слезе и улыбке, в воспоминаниях, мечтах и надеждах.
Говорить о значении Гоголя значит говорить о Достоевском, Гончарове.
Тургеневе, Писемском, Островском, Салтыкове, говорить о Гаршине, Чехове.
Горьком и знать, что живые русские поэты прядут нити, которые свяжут с
гоголевским творчеством и будущую русскую литературу; но этого мало, - это
значит говорить и о русском актере, и о живописце, и о постоянно
возрастающих запросах русского читателя, самосознание которого ярко отмечено
впервые сыгранным "Ревизором", впервые прочтенными "Мертвыми душами",
Я ограничусь более скромной попыткой - выяснить моей аудитории одну из
главных причин непрестанного и вечно живого обаяния гоголевского творчества
- его идеализма.
Нас окружают и, вероятно, составляют два мира: мир вещей и мир идей.
Эти миры бесконечно далеки один от другого, и в творении один только человек
является их высоко-юмористическим (в философском смысле) и
логически-непримиримым соединением.
В силу стремления, вложенного в нас создателем, мы вечно ищем сближать
в себе мир вещей с миром духовным, очищая, просветляя и возвышая свою
бренную телесную жизнь божественным прикосновением к ней мира идеального, и
в этом заключается вся красота и весь смысл нашего существования: стремимся
ли мы к совершенствов
